Кира Вайори (СИ) - Страница 3

Время не лечит, это всё сказки в пользу бедных. Но время хорошо консервирует. Закатывает в баночку то, о чём невыносимо даже думать. День за днём его закаточная машинка крутится, и крышка на баночке становится всё более непроницаемой. Когда-нибудь она станет совершенно герметичной. Содержимое баночки помутнеет, и даже если внимательно рассматривать сквозь стекло, уже ничего толком не разберёшь.

До герметичности мне было ещё далеко, но машинка крутилась себе потихоньку, и я постепенно стала замечать, что вокруг меня что-то происходит, и это что-то не против моего присутствия, и оно на меня как-то реагирует. Значит и мне пришла пора как-то реагировать в ответ.

У каждого есть болевой порог не только физический, но и эмоциональный. Когда этот порог переходишь, в голову лезут неправильные и весьма радикальные мысли. У меня этот порог оказался запредельно высокий, но перемахнула я его в два счёта. В начале лета за считанные недели произошло столько разных событий, что неплохо было бы их как-то дозировать, а не вываливать на меня разом. Я нашла и чуть снова не потеряла брата. Я похоронила близкого человека, который любил меня, а я даже порвать с ним не сумела так, чтобы напоследок не сделать ему очень больно. Спустя много лет я снова встретила мужчину, которого любила с детства, но приняла решение отказаться от него, чтобы не создавать ему проблем.

Наконец, я узнала, что на самом деле я совсем не та, кем считала себя всю жизнь, да, собственно, и некоторые другие вокруг меня не очень-то те, кем я их считала.

После тяжёлого, странного и мучительного вечера, когда Марек в терракотовом мундире спас нас от ареста, у меня была ещё более тяжёлая и мучительная ночь, когда мы с Мареком сидели в доме на канале, в той самой спальне для горничной, которую я сделала своей. Брат рассказывал мне историю нашей матери. Рассказывал то, о чём двадцать пять лет назад среди гатрийских аристократов ходили слухи и грязные домыслы, но никто не знал точно, что произошло. Знал точно только отец Марека, лорд Вайори, потому что очень любил жену и полностью ей доверял.

Семья Вайори была счастливой. Такое даже у гатрийцев иногда случается. Молодой лорд Вайори получил хорошую перспективную должность в секретариате канцлера, а этот секретариат на поверхности — такое место, откуда открыта дорога всюду, и вширь, и ввысь. Дарен Вайори обжился в столице и перевёз из провинции жену и маленького сына Марека. Наша с Мареком мама была красавицей. Марек показал мне той ночью ещё несколько фотографий, что дал ему отец. Я только отдалённо на неё похожа: тоже шатенка, тоже темноглазая, в чертах есть что-то общее, но мне до матери далеко. Я — обыкновенная, а мама была очаровательна. Её хорошо приняли в обществе, появились знатные покровительницы, задушевные подруги и поклонники. К несчастью, на маму положил глаз отпетый мерзавец, на совести которого было много сломанных женских судеб. Он был уже не юн, очень знатен и весьма влиятелен. Он добивался своего любыми средствами, а сопротивление только раззадоривало его и будило в нём всё самое грязное и дикое. После того, как мама несколько раз дала ему понять, что не собирается отвечать на его… это и ухаживаниями-то назвать было нельзя, самые настоящие домогательства, он рассвирепел и взял, что хотел, силой, воспользовавшись тем, что Дарена Вайори некоторое время не было ни в столице, ни вообще на поверхности. Мерзавец не особо заботился о последствиях, только пригрозил, что, если Кира Вайори посмеет рассказать мужу, он позаботится, чтобы от рода Вайори ничего не осталось. И она очень долго молчала, чтобы не навлечь неприятностей на семью. Сразу же забрала сына и уехала обратно в поместье, оставив оскорблённого и ничего не понимающего мужа одного в столице. Рассказала она ему позже, когда скрыть беременность было уже нельзя. Слухи ползли самые мерзкие, поговаривали, что провинциальная красотка всего лишь потеряла голову в столичной круговерти и банально наставила мужу рога. Но Дарен Вайори оказался человеком чести, он не усомнился в словах жены. И спускать мерзавцу не собирался. Но прежде, чем воздавать справедливость, он принял решение спрятать семью на изнанке, где её никто не сможет отыскать. К тому времени Дарен Вайори уже был не последним человеком в тайной системе, поэтому он имел возможность обезопасить близких. Мама сама была очень сильным проводником и настояла, что переправит себя и сына без помощников. Лорд Вайори согласился, и это было ошибкой. Всё закончилось плохо: мама не перенесла нагрузки, которой потребовал от неё канал. Её тело с изнанки через пару дней переправили обратно домой, а к детям лорд Вайори попросил применить обычную схему прикрытия. И вскоре после того, как Марека и меня отдали усыновителям и затёрли окончательно наши следы, маминого обидчика постигла насильственная смерть, всколыхнувшая столицу своей демонстративной жестокостью. Следователи департамента безопасности перетряхнули гатрийскую империю, копали под каждого, кто мог иметь зуб на гада, но не смогли никому предъявить обвинение. Говорили, что Дарен Вайори был первым подозреваемым, но он отказался отвечать на допросах, вину отрицал, а никаких доказательств в пользу обвинения так и не нашли.

Той ночью я сама попросила брата рассказать правду, но, когда Марек всё это мне говорил, я слушала его и медленно умирала. Узнать, ко всему прочему, что я ещё и дочь насильника, это было уже перебором. Марек спросил меня тогда, хочу ли я знать, кто это был. Брат видел, что со мной происходит, и делал всё, чтобы смягчить удар. Подумав, я действительно поняла, что не хочу знать имя мерзавца. Если только этот человек не имел отношения к Йану и Шокеру, то я больше ничего не хочу знать. Марек искренне заверил, что семейство Клайар к трагедии с нашей мамой не причастно, и я просто сдалась: всё, хватит с меня информации.