Кира Вайори (СИ) - Страница 41

— Слушай, это в самом деле так обидно? — с досадой спросил он. — Вот так, из-за одного дурацкого слова? Ты же умная девочка, добрая, чуткая, ну зачем же так? Из-за одного слова?

— То ли ещё бывает из-за одного слова!.. Отпусти! — я вырвалась, скользнула вниз, и меня обожгла резкая боль. — Аййй!

— Что такое? — испугался Шокер.

Я посмотрела на себя. На животе наливалась кровью огромная глубокая царапина. Это я о ремень Шокера приложилась, пропорола острым торчащим язычком пряжки.

Шокер выругался.

А у меня слёзы закапали. Не от боли, боль полоснула и исчезла. От обиды и нелепости ситуации.

— Ш-ш-ш… — зашипел на меня Шокер. — Пятачок, не реви… Не плачь, кроха.

— Да поди ж ты прочь, наконец!

Он потянулся ко мне.

— Руки убери! Измажешься…

— Стой и не двигайся. Сейчас лекарство принесу!

Шокер убежал, потом вернулся с бутылочкой снадобья для обработки ран и куском бинта, щедро накапал настойки, протянул руку.

— Я сама!

— Да уймись уже, — устало сказал он и приложил бинт к ране.

Щипало и дёргало ужасно, но через минуту кровь остановилась.

— Шрам останется, — вздохнул Шокер.

— Мои шрамы меня украшают, — буркнула я. — И вот что, Шокер… Список наших с тобой особых правил растёт. Запоминай на будущее, а лучше запиши: или оба в штанах, или оба без штанов.

Шокер засмеялся.

— Так и что?.. — уточнил он сквозь смех. — Ты оденешься? Или мне раздеться?

Я пошмыгала носом и тоже заржала.

И тут у него зазвонил телефон. Всё ещё смеясь, Шокер глянул на экран и ответил:

— Да, Нарратор, слушаю.

И улыбка мгновенно исчезла с его лица.

— Я понял. Буду через полчаса… Хорошо, постараюсь быстрее.

— Что случилось? — спросила я, когда он убрал телефон.

— Нарратор вызывает.

— Зачем?

— Не знаю.

— Врёшь. Знаешь. Вон физиономия сразу стала про войну.

Шокер вздохнул:

— Быстро одевайся, уходим отсюда. Я тебя провожу, заскочу домой, потом к Нарратору. Давай, давай, Кира, не спи!

8

Шокер довёл меня до ворот моего дома. Мы простились наскоро, сумбурно. Наговорили друг другу какой-то торопливой чепухи, даже поцеловаться было некогда. Шокер бегом помчался обратно.

Я дошла до входной двери и позвонила.

Миша открыл быстро, словно за дверью стоял.

— Всё-таки пришла, — сказал он без особого выражения. — И даже сегодня, а не завтра.

— Здравствуй!

— Вечер добрый, — фыркнул он. — Да входи уже, что ты как неродная. Твой дом, вроде бы.

Он отвернулся и пошёл было к лестнице, но остановился.

— Мне где лечь сегодня?

— Где обычно.

— Если лягу, где обычно, то думаю, тебе будет немного неловко… — отозвался он. — Мне тоже.

— Миша…

Он обернулся.

— Миша! Я тебе говорила ведь: не трать на меня время! Говорила?

Он насупился.

— Так легко сначала все мои слова игнорировать, а теперь меня же ещё и… — я обошла его и побежала наверх по лестнице. — Где хочешь, ложись! Весь дом в твоём распоряжении, кроме главной спальни!

— Могла бы и не говорить! Разве я посмею осквернить мавзолей?! — воскликнул он.

— Вот только попробуй что-нибудь вякнуть про Йана!

— Даже не собирался! — возмутился Миша. — Но вот как так у тебя выходит, а? Любишь одного, скучаешь по второму, а утешаешься третьим. Извини, я на роль третьего не гожусь. Может быть, и гожусь, конечно, но не хочу. Прости… Перед братом твоим неудобно, он хороший мужик, и я ему слово дал…

— Я освобождаю тебя от любых обязательств, которые ты себе вообразил! Завтра мы вернёмся домой, и всё закончится, я тебе обещаю. Потерпи до завтра.

Он отмахнулся и побрёл в гостиную. Там был неплохой диван, годный для ночёвки.

Я поднялась наверх, как всегда, долго принимала ванну, переоделась и отправилась горевать в главную спальню. Уселась на синем пушистом коврике, скрестив ноги и уставилась на две луны в ночном зимнем небе. Дежавю. Хотя нет, тогда летом ковриков ещё не было. А Шокер был. И были красивые грустные песни…

Внизу раздался звонок.

Придётся встать и спуститься. Мишка не обязан работать привратником, да и вряд ли он сейчас в настроении.

Я вышла на лестницу и услышала снизу Мишкин голос и второй, тоже знакомый.

— Кира, тут к тебе пришли! — крикнул Миша.

В холле стоял Скай, подмёрзший, без шапки, в огромной куртке, расстёгнутой у ворота.

— Привет, Скай! Ты как-то не по погоде одет… Что случилось?

Скай облизнул губы. Эта его дурацкая привычка. Он всегда проводит языком по губам, когда волнуется или собирается соврать. Интересно, в чём же дело сейчас.

— Апрель! Шокер просил тебе передать…

Он принялся расстёгивать куртку, пальцы плохо слушались его.

— А позвонить Шокер не мог? — удивилась я.

— Видимо, нет, — ответил Скай и наконец-то расстегнул куртку совсем.

Под курткой Скай самым причудливым образом был обмотан широким шарфом-слингом. В слинге спал крошечный младенец, одетый и укутанный, как кочан капусты.

— Шокер вот это просил передать?! — изумилась я.

Скай кивнул.

— Развяжите эту штуку, — попросил он и скрестил руки, поддерживая ребёнка.

Мы с Мишей осторожно распутали слинг. Скай вздохнул с облегчением и ловко взял малыша так, как их обычно берут. Те, кто умеют.

— И что всё это значит, Скай?!

— Присмотри за ним, пожалуйста!

— Как долго?

— Некоторое время.

— А вы все куда отправляетесь? По грибы?

Скай мотнул головой и снова облизнул губы.

— Что случилось, Скай?! Говори, немедленно!